Согласно статистике, в течение последних пяти лет старая власть и её «порохоботы» чаще всего использовали в своих речах три слова: патриотизм, агрессия и украинофобия. Себя они, конечно же, величали патриотами, а Россию называли не иначе как агрессором. При этом в «российские агрессоры» упорно записывали и находящихся по ту сторону «поребрика» украинцев-сепаратистов Донбасса, не желая признавать ни их существование, ни наличие внутреннего конфликта. Ну а на всех остальных украинцев, кто был хоть в чем-то против политики власти и не соглашался с безумными спичами отдельных «патриотов», тут же наклеивали ярлыки «украинофобов».
Наклеивали массово, у каждого записного патриота в руках была целая пачка таких себе отрывных стикеров с надписью «украинофоб!». А потом появилась еще одна, с пропечатанным «агент Кремля». За пять лет их налепили сначала на всех оппозиционных политиков, затем на всех выказывавших недовольство происходящим в стране, и, наконец, на всех избирателей, проголосовавших на выборах не за «главпатриота» Петра Алексеевича.
В итоге в «украинофобы» и «пропутинцы» записали всех: традиционно называемых так экс-регионалов с их электоратом, Анатолия Шария и его аудиторию, всех сторонников Зеленского, даже фан-клуб Юлии Тимошенко. То есть «украинофобами» нарекли подавляющее большинство украинцев! Вся абсурдность этой ситуации красноречиво свидетельствует о том, что это затертое слово начало себя изживать и скоро станет ироническим – как это когда-то случилось со словом «буржуй».
И всё же, не смотря на сарказм, в мире полным-полно настоящих буржуев (от фр. буржуа – так раньше называли бизнесменов). Точно так же в нем живет немало реальных украинофобов, хотя в большинстве случаев это слово не всегда верно по смыслу. В общем, уже давно пора вдумчиво разобраться в сути того, что многие люди постоянно произносят практически бессознательно…
Украинофобия как реальность
Изначально «фобия» была психологическим термином, означавшим боязнь, страх. Высоты или воды, замкнутого или открытого пространства, собак, мышей, пауков. Есть совсем уж экзотические фобии: облаков, пуговиц, отверстий, телефонных и дверных звонков. Однако в 20-м веке фобией почему-то стали называть и неприязнь, ненависть, агрессивное отрицание.
Говорят, что это была проделка феминисток, специально обзывавших своих противников «женофобами», дабы унизить их – ведь так «женоненавистники» превращались в людей, якобы боящихся женщин. Потом этот прием использовали «сексуальные меньшинства», вовсю применяющие термин «гомофобия». И до сих пор непонятно, кто же такой «гомофоб» - тот, кто хочет накостылять «педику» по шее или испуганно убегает от него, прикрывая свой девственный зад ладошками?!
В набольшей степени всё это смешалось в ксенофобии. Но тут понятно: неприятие чужой культуры или политики, подозрительное или высокомерное отношение к другим народам, выливалась либо в страх перед ними или в ненависть к ним. Возникали они порою надуманно и спонтанно, чисто из-за собственной глупости, иногда не без причин со стороны «чужаков». Одни ксенофобии длятся веками и распространяются на всех иноземцев, становясь частью национальной культуры (как когда-то у японцев), другие возникают в ходе отношений лишь с определенными народами и странами, третьи вспыхивают в ходе гражданских или межгосударственных конфликтов.
Самая известная этническая ксенофобия – расизм, антисемитизм. Самая известная культурная – антиисламизм, самая распространенная политическая – антиамериканизм (его родиной, кстати, является Франция, а не Россия или Иран). Украинские национал-патриоты наверняка расстроятся, узнав, что русофобия (в самом широком смысле) занимает в этом списке далеко не первое место, и в основном является чисто политическое, это фобия в отношении политики России, а не русских. С другой стороны, украинофобию мы найдем вообще в конце топ-100, где-то рядом с враждой тутси и хуту, поскольку это явление не такое уж и распространенное, как нам кажется. И это не может не радовать!
Существует два вида украинофобии - этническая и политическая. Первая распространена, в основном, в Польше, в головах тамошних националистов. Она имеет свою особенность: польские украинофобы давно смирились с тем, что украинцы это отдельный народ, который не удалось полонизировать, однако у них есть к нему длинный список исторических претензий - начиная с восстания Хмельницкого и заканчивая событиями на Волыни. Претензии серьезные, учитывая, что когда-то Речь Посполитая протиралась до самого Миргорода, а поляки составляли от 15% (Киев) до 65% (Львов) населения городов. Единственное, что сейчас как-то сдерживает украинофобию поляков – это их русофобия, надежда, что украинцы являются их союзниками против России. Отсюда и полная поддержка поляками обоих Майданов, поддержка Киева в конфликте с Москвой.
Похожая украинофобия в последние годы продуцируется венгерскими националистами (т.н. «йоббиками»). Хотя их претензии к Украине намного скоромнее и ограничиваются лишь Закарпатьем, венгерская украинофобия в данный момент ощущается намного сильнее. Во-первых, националисты в Венгрии стоят у власти (в Польше они лишь правая оппозиция), а потому не только говорят, но и действуют. Во-вторых, среди венгров менее распространена русофобия, и они не рассматривают украинцев как союзников против Москвы – а потому не сдерживают своих антиукраинских выпадов.
Вторая разновидность украинофобии, политическая, распространена только в России, а также среди тех, скажем так, жителей Украины, которые увлечены идеями великорусского шовинизма (рашизма). Она зиждется на утверждении, что украинцы – это на самом деле не отдельный народ, а часть русского (как и белорусы), якобы искусственно отделенная и настроенная против своих братьев «украинством», придуманным в австрийском генштабе. Носителей этой идеологии немного (в процентном соотношении не более, чем в Украине сторонников Тягнибока и Фарион), но они очень радикальны. Например, если украинец не хочет признавать себя русским, они считают его «бандеровцев», «упоротым».
Впрочем, есть и другая, более простая, «постсоветкая» версия русской украинофобии, для менее развитых умов, в лайт-версии используемая пропагандой Кремля. Она не отрицает самобытность украинского этноса, но считает, что он есть неотъемлемая часть «трех славянских народов», и утверждает, что украинцы предали это «братство», продавшись за американские коврижки (печеньки). Так думает уже до трети россиян, и это же мнение разделяют радикально-пророссийские украинцы.
При этом все российские украинофобы сходятся во мнении, что почти вся территория Украины является «русскими землями», которые необходимо «вернуть», даже без согласия «хохлов». Точно так же польские националисты считают своими, как минимум, бывшие Восточные Кресы (Галицию и Волынь), утерянные в ходе первого этапа Второй мировой войны и пакта Молотова-Риббентропа (который по своей глупости осуждают и украинские национал-патриоты), а венгры – часть Закарпатья.
В общем, Украина и украинцы находятся между нескольких соседей с территориальными претензиями, один из которых уже начал действовать. Впрочем, а какое государство в мире не испытывало подобных проблем! Польша сама дважды была раздавлена сразу с двух сторон.
На этом список примеров реальной украинофобии заканчивается. Как видите, он небольшой и связан только с месторасположением Украины и её историей: наши соседи хотели, чтобы мы всегда оставались их частью. Одни обиделись на украинцев, что те вырвались от них с боями и кровь, от других мы ушли мирно, пожав руки – но тоже не угодили…
«Украинофобия» как миф
А теперь перейдем к надуманной «украинофобии». Тут тоже не всё так однозначно и требует подробных пояснений. Самое главное – это уметь различать украинофобию и «украинофобию». Но как? Очень просто, и вы сейчас это поймете.
Порою, грань между ними кажется очень тонкой, почти неразличимой – но так лишь кажется. Представим себе пример: телевизор, по которому показывают выступление украинского фольклорного коллектива, и двух телезрителей. Оба они выражают крайнее недовольство телепередачей, поспешно ищут пульт и переключают «зомбоящик» на какой-то телесериал. Так вот, один телезритель при этом бурчит «ненавижу вашу мову», а второй рычит «как же достали вы с этой шароварщиной». Кто из них кто?
Если человека раздражает сам по себе украинский язык, то это уже реальная украинофобия – хотя тут нужно делать скидку на то, что проводимая в последние годы насильственная «украинизация» порою выводит из себя и вполне добропорядочных украинцев. Если же человек возмущен тем, что украинскую культуру свели к шароварщине, то это вовсе не украинофобия, а очень даже наоборот – возможно, это куда больший патриотизм, чем хоровое пение гимна в вышиванках.
Украинофобия это неприязненное отношение к Украине и украинцам как таковым, и она существует в основном за её пределами, за «поребриком». А вот «украинофобией» обзывают неприятие и критику нынешних украинских реалий, желание видеть и даже сделать Украину другой, лучшей – которые высказывают сами украинцы. Такой вот простой маркер, позволяющий определять сказанное/сделанное как украинофобию или «украинофобию».
Конечно, о «лучшем» у каждого своё представление, порою совершенно противоположное. Кто-то тянет Украину на Запад, а кто-то на Восток, одни видят «истинно украинскую Украину» в консервативном селе и национализме, другие мечтают о свободной и современной индустриальной державе. Каждый по своему прав, и, что самое главное, каждый желает при этом лучшего и Украине, и украинцам (пусть и не всегда всем украинцам). Если, конечно, он при этом действительно думает об интересах Украины, а не МВФ или «нового Союза».
Почему же в Украине так много «украинофобов»? О, это вполне нормальное политическое явление! Во многих государствах мира власть создавал внешних или внутренних врагов. Вот Белый Дом, к примеру, повсюду находит «врагов свободы» и «террористов». А Кремль умело играет на русофобии, создав в итоге собственный миф о «русофобии», которой пугает своих подделанных и не только – вспомним, как умело они разыграли эту карту в Крыму в феврале-марте 2014-го! Правда, в итоге они спровоцировали этим вспышку уже реальной русофобии.
Режим Порошенко пошел по другому пути: не сумев объединить всех украинцев против внешнего врага, он решил запугать и подчинить их поисками врагов внутренних. Мол, сидите тихо, а то попадете в «Миротворец»! И началась массовая охота на ведьм, во время которой были действительно арестованы сотни людей. Лишь часть из них действительно были замешаны в сотрудничестве с сепаратистами, остальных взяли за чистую политику, за высказывание и призывы. Кстати, как старая, так и новая власть отрицают наличие в Украине политических заключенных, зато постоянно талдычат о политзаключенных в России.
Еще в 90-х годах национал-патриоты приватизировали за собой политическое право называться истинными патриотами Украины и определять, что соответствует её интересам, а что нет. Кстати, этому особо никто и не возражал, так что вскоре, при Ющенко, они вошли в раж. Порошенко и «порохоботы», перехватив эту инициативу, соответственно, объявили главпатриотами себя, воплощая лозунг «государство – это мы». Поэтому всякий выпад против них, против их политики, они тут же объявляли выпадом против Украины. И вот тут им и пригодилось старое слово «украинофоб», враз зазвучавшее тысячами голосов, ставшее в современной Украине аналогом «врага народа».
Ну а дальше вы знаете – «украинофобами» в итоге объявили почти всех, изрядно перегнув палку. Иначе и быть не могло, потому что Порошенко с «порохоботами» и националисты оказались в абсолютном политическом меньшинстве. Потому что в ответ на справедливые вопросы «почему власть крадет?» они истошно верещали «вы украинофоб и агент Кремля!».
Казалось бы, в вопросе «украинофобии» пора поставить точку. Пора еще с весны – а ведь уже и лето закончилось! Перестать наклеивать эти дурацкие ярлыки, прекратить относиться к инакомыслящим как к врагам народа. Но пока что ничего не изменилось. И хотя «порохоботы» всё так же обзывают «украинофобами» команду Зеленского, отдельные представители новой власти уже точно также обзывают «украинофобами» других украинцев. Осталось только дождаться, когда «укранофобами» назовет своих оппонентов и сам Владимир Александрович - чтобы убедиться, что в Украине ничего не изменилось, кроме табличек на дверях кабинетов.