По правилам коммуникации, премьер-министр должен был сказать о том, что мы вводим адаптивный карантин, снимая ограничения, то есть с хорошей новости. А он начал с плохой: «карантин продлевается до 22 мая».
Окончание карантина 11 мая решили обозначить, чтобы проскочить 9 мая — день, когда будут массовые скопления людей. А что касается 22-го, то почему-то убеждены, что где-то к середине мая мы пройдем пик коронавируса.
Жить с вирусом нам придется всерьез и надолго. И те изменения, которые мы наблюдаем, того же социального дистанцирования — говорит о том, что не могут больше итальянцы так обниматься и лобызаться. Японская холодность в социальных отношениях, с точки зрения гигиены, - лучший вариант. Мы уже не будем жить так, как раньше. Вряд ли будут лоукостеры — авиапассажирские перевозки станут дорогими и малодоступными. То есть у нас грядет очень много изменений.
А теперь что касается изменений в системе здравоохранения, в первую очередь, кадровых. За недавнее время у нас поменялось три министра Минздрава. Но! Мы так и не дали оценку деятельности Супрун. По-моему, только один Портнов, и он тысячу раз прав, в сентябре прошлого года сдвинул дело все-таки к тому, чтобы деятельность Супрун получила правовую оценку и были возбуждены дела. Но все равно до сих пор почему-то молчок. То, что она сделала — это уничтожение остатков медицины и чистой воды диверсия. Это реформа медицины через сокращение числа самих пациентов. Закрывать тубдиспансеры и психиатрические больницы в стране, где от туберкулеза каждый день умирают больше, чем от коронавируса, это преступно.
Собственно, принцип «деньги бегут за пациентом, но никак его не догонят» мы видим в США. Там накладно держать инфекционную медицину, и она превращается в бизнес, в коммерцию. Что происходит в странах, где медицина превращена в коммерцию, мы видим на примере Италии и США. Те же Китай, Вьетнам, Россия худо-бедно справляются с коронавирусом. Там система Семашко, которая имеет куда большие мобилизационные возможности. А госпожа Супрун сделала контрольный выстрел в голову остаткам медицинской системы Семашко в Украине.
Пришел профессионал Емец, который осознал масштаб и глубину того, что ему оставила в наследство госпожа Супрун, и понял, что лучше, чтобы его фамилия не ассоциировалась с возможной катастрофой. И ушел. Теперь мы имеем бизнесмена Степанова, который тоже понял, что то, что ему досталось в наследство, медицинской реформой не является, что ему досталось уничтожение населения. Поэтому такая текучка министров здравоохранения. Но, по сути, вся борьба, к сожалению, еще сводится и к борьбе за контроль над финансовыми потоками. Тем более, создали такого коррупционного монстра — Национальную службу здравоохранения, через которую будет прокачиваться до 100 млрд, так что есть за что побороться.