Вторая гибридная: зачем Украине черные списки и запрет «Аэрофлота»
29.09.2015 18:00

Решение украинского руководства ввести в действие санкции против России, в частности запретить полеты в страну российским авиакомпаниям, ранее одобренные Советом национальной безопасности и обороны страны, может показаться запоздалым. Почему такие санкции не вводились в первые же дни после начала событий в Крыму и на Донбассе? Почему тогда не обозначался список ответственных лиц и не прекращалось авиационное сообщение? И какой смысл предпринимать подобные усилия именно сейчас?

Но на самом деле давать подобные рекомендации легче, чем им следовать. Нетрудно заметить, что экономики России и Украины на момент Майдана выглядели самыми настоящими «сиамскими близнецами» – и, кстати, такими и оставались бы, если бы не решение российского руководства поддержать Виктора Януковича и фактически отказаться от признания новых украинских властей.

Даже соглашение об ассоциации с Евросоюзом с точки зрения подлинных экономических связей изменило бы немногое – настолько очевидным и серьезным было «взаимопонимание» участников общего российско-украинского рынка и настолько серьезной была взаимозависимость.

Все изменила война. Но война потому и получила название «гибридной», что, даже приняв решение о начале фазы острой конфронтации с новым украинским руководством, в Москве не могли позволить себе обрушить энергетические взаимосвязи – тем более, что на украинский транзит завязана Европа, не могли отказаться от авиационного и железнодорожного сообщения – зачем его прерывать, если настоящей войны нет, и Россия ни в чем не участвует, не могли и не хотели отказаться от потока грузов в обе стороны.

Война получилась действительно какой-то странной – по обе стороны фронта гибли люди и в это же время соотечественники этих людей по обеим сторонам границы заключали экономические соглашения, путешествовали, выступали на всевозможных фестивалях и конференциях, покупали товары друг у друга.

Если и существовал какой-то товарный бойкот – то разве что на общественном уровне. В случае Украины его организовывали активисты, а не государство.

Вместе с тем рядом с горячей гибридной войной все время шла вторая, экономическая. И на самом деле она важнее первой, хоть и является ее следствием. Потому что горячая война рано или поздно закончится – каким бы ни был ее результат и как ни определился бы в конечном счете статус Крыма или Донбасса.

А гибридная экономическая война приводит к необратимым последствиям просто потому, что она – самая настоящая операция на сиамских близнецах. И нынешние санкции против России – просто свидетельство того, что Украина стала в этой войне участвовать, не только обороняясь, но и нанося собственные удары.

Конечно, причиной санкций может быть не стремление поучаствовать в такой войне, а вполне очевидная политическая целесообразность. На протяжении всего санкционного периода Соединенные Штаты и страны Европейского Союза интересовались у своих украинских партнеров, почему они должны вводить санкции против государства, которое аннексировало часть украинской территории, а Украина может делать вид, что ее это не касается.

И если год назад можно было отговариваться плачевным состоянием украинской экономики и тем, что каждый доллар на счету – а также тем, что в момент усиления конфронтации на театре боевых действий санкции могут привести к ответным ударам в виде какого-нибудь внеочередного наступления, то сейчас, когда Украина получает кредитные транши один за другим, а на фронте – затишье, не замечать дисбаланс в западных и украинских санкциях становится уже просто неприличным.

Тем более в ситуации, когда Украина заинтересована в продолжении и усилении санкционного давления на Российскую Федерацию. И, судя по готовности руководителей самопровозглашенных республик провести у себя выборы без учета мнения Украины и ОБСЕ, Киев вполне может добиться желаемого.

При этом необходимо понимать, что это все еще не те санкции, которые могут реально сказаться на взаимной интегрированности экономик двух стран и торговле между ними. Даже отказ от военно-технического сотрудничества с Россией был куда более серьезен, чем нынешний указ, в котором, как сразу же заметили эксперты, есть многое из того, чего в нем могло бы не быть – но нет того, что необходимо было бы включить.

Ну, условно говоря, в списке персон нон грата есть фамилии журналистов, не имеющих никакого отношения к действиям Российской Федерации в Крыму или на Донбассе – но нет крупнейших российских банков, чьи дочерние предприятия играют на украинском финансовом рынке системообразующую роль. И это отсутствие – еще одно доказательство того очевидного факта, что расставание будет долгим и непростым.

Поэтому за неимением сенсаций сторонам приходится сосредоточиться на возможном прекращении авиационного сообщения между двумя странами – если, конечно, оно произойдет в полном объеме. В украинских авиационных санкциях была своя логика, очень простая – санкции были наложены на компании, осуществляющие полеты в закрытый Украиной международный аэропорт Симферополь.

Украина – как, впрочем, и весь остальной мир – считает воздушное пространство над Крымом своим воздушным пространством и, таким образом, карает авиационные компании, совершающие полеты в Симферополь без соответствующего разрешения своих авиационных властей.

Дальнейшее развитие событий зависит уже от доброй воли сторон. Уже ясно, что главным пострадавшим от санкций будет «Аэрофлот». «Трансаэро», совершавшее рейсы в международный аэропорт «Киев» и без всяких санкций готовилось к уходу с рынка и перестало – или просто уже не могло – оплачивать услуги киевского авиапредприятия.

Другие российские компании летали в Киев и другие украинские города с частотой, не сравнимой с частотой «Аэрофлота» – при этом после 2014 года объем их перевозок и так уже существенно уменьшился.

Украинские компании занимают на рынке перевозок в Россию (а, проще говоря, в Москву) долю, не сравнимую с долей российских конкурентов. Но и здесь главный пострадавший – в случае «зеркальной» реакции Москвы – понятен. Это авиакомпания МАУ, принадлежащая Игорю Коломойскому. Собственно, поэтому санкции и смогли состояться – президенту Украины теперь совершенно необязательно думать, что в случае посадки «Аэрофлота» МАУ тоже сядет.

Но при этом Украинская авиационная администрация может выдать разрешение компаниям, которых нет в санкционном списке. На сегодняшний день оперативно получить такое разрешение может UTair, которая ранее не летала в Крым. Ну а согласится ли с паритетностью выдачи разрешения российская сторона – будет ясно по ее реакции.

В любом случае решение станет уже не столько экономическим, сколько политическим и покажет, насколько в России заинтересованы в продолжении воздушного сообщения между двумя странами.

Так что теоретически даже сейчас нельзя сказать, что воздушное сообщение между Украиной и Россией с 25 октября будет прекращено. Но былой интенсивности в нем, конечно, уже не будет. Авиакомпании двух стран уже давно не выполняют транзитные перелеты над территорией друг друга, а теперь перестанут быть транзитными и авиапассажиры – более того, они рискуют стать «транзитчиками» в аэропортах третьих стран, добираясь из Киева в Москву или наоборот.

Так уже было в отношениях между Россией и Грузией – и, собственно, способствовало дальнейшему отдалению и отчуждению друг от друга стран, чья близость еще два десятилетия назад казалась естественной, как небо, в котором вдруг перестали летать самолеты.

Россия и Украина просто переживают сейчас схожий процесс взаимного отдаления и отчуждения – политического, экономического, гуманитарного, нравственного. И процесс этот, между прочим, практически необратим, а украинские санкции – при всей их декларативности и неполноте – часть него.

И то, что в украинском небе впервые за многие десятилетия не будет самолетов «Аэрофлота» – пожалуй, лучший символ этого процесса бесконечного размежевания «сиамских близнецов».

Виталий Портников