Какая страна, такие «герои»?
12.01.2005 17:30
Молодые пылкие умы рисовали казаков «пионерами земледелия, распахивателями целины в Диком Поле». В казацком устройстве они склонны были видеть благородные, демократические начала и даже называли Сечь «коммуной». Крепко оскорблялись на тогдашний общий взгляд, усматривающий в казаках разбойничий элемент.

Шло время, апологеты казатчины взрослели, набирались жизненного опыта, профессиональных знаний, расширяли свой кругозор, и их точка зрения «на романтиков с большой дороги» круто менялась.

П. Кулиш, сподвижник и друг Шевченко, в украинской иерархии «значних» людей твердо удерживавший второе место, десятилетним архивным поиском для своего труда «Польская колонизация юго-западной Руси» опрокинул украинскую общественность в состояние прострации. Ведь от него ждали совершенно другого!

Пан Кулиш, посыпав голову пеплом, публично отрекся от заблуждений молодости, обозвав свои ранние работы «компиляцией тех шкодливых для нашего разума выдумок, которые наши летописцы выдумывали про ляхов, да тех, что наши кобзари сочиняли про жидов, для возбуждения или забавы казакам-пьяницам…»

Сходная эволюция произошла и с Н. Костомаровым. Николай Иванович искренне любил Малороссию (мать его была крепостная украинка, на которой женился воронежский помещик Иван Костомаров). Этот крупный историк уже в зрелые годы, работая над эпопеей «Богдан Хмельницкий», был ошеломлен, когда ненароком натолкнулся в архивах на две турецкие грамоты Мехметсултана к Хмельницкому.

Из них явствовало, что славный гетман с 1650 года являлся данником «турчина», т.е. фактически состоял в подданстве Османской империи! В тот год султан послал Хмельницкому «штуку златоглавую» в придачу к расшитому золотом кафтану, «чтобы вы с уверенностью возложили на себя этот кафтан, в том смысле, что вы теперь стали нашим верным данником».

Шаткость, непостоянность, переменчивость во взглядах и поступках была природным свойством казацкого воинства. Неизменным у вольной орды было одно – хапнуть как можно больше привилегий. Ради этого казак готов был служить «на все четыре стороны».

В 23-х Переяславских статьях речь идет почти исключительно о корыстных интересах казаков. Они лихо перехватили у польской шляхты все ее права, в короткое время сделавшись крупнейшими помещиками России. Помните у Пушкина: «Богат и славен Кочубей. Его поля необозримы; там табуны его коней пасутся вольны, не хранимы». Вот истинные истоки крепостного права в Украине, и Екатерина II здесь ни при чем. Она своим указом лишь застолбила то, чем более ста лет крутила туземная казацкая старшина.

Гультяйство казаков не имело границ. Им было безразлично, где «добывать жупаны» – у басурман или у православных. Известен анекдотичный случай, который приводят многие историки. В 1581 году в Сечь заявился «замотавшийся польский шляхтич» Самуил Зборовский. Дела его были плохи, «любимец женщин и богов» продул состояние, кредиторы взяли за горло, ничего не оставалось, как двигать в казаки.

Явившись в Сечь, он подбил скучающих от безделья «лыцарей» махнуть в московские земли и там славно показаковать. Лихая братва, утомленная от беспробудного пьянства, дружно заголосила: «В гетманы пана Зборовского!» И, натянув дырявые шаровары, тотчас выступила в поход.

Но только подошли к границе, словно стукнуло что-то новоизбранного гетмана. Скорее всего, он не ко времени вспомнил, что недавно Иван Васильевич Грозный бойко переловил и без проволочек перевешал несколько сотен новгородских ушкуйников, промышлявших разбоем на Каме и Волге.

Сердце авантюриста ойкнуло и, оглянувшись на свою расхристанную бригаду, он предложил забыть о Москве и двигать в… Персию. Обескураженная неожиданным поворотом, казацкая общественность стала мусолить светлый лик «демократично избранного» гетмана увесистыми кулаками.

К счастью (для Зборовского), дело закончилось лишь парой выбитых зубов и помятыми боками, а казачки тряхнули чубами и повернули в прикаспийские степи, решив, что для их казацких задниц это будет безопасней…

(Окончание следует)