Окончание. Начало читайте ЗДЕСЬ.
О некоторых мифах Куликовской битвы
Церковь застолбила в общественном сознании представление о том, что объединенное русское войско на сечь с темником Мамаем двигало высочайшее благословение старца Сергия Радонежского. Оно же помогло православному воинству одолеть «безбожных агорян». А впереди русской дружины ехал монах Александр Пересвет с крестом на схиме. Таким образом, событие ставшее стержнем исторической памяти русского этноса, прочно увязано с именами преподобного игумена и чернеца Пересвета.
Увы, отношения, сложившиеся к моменту Куликовской битвы между московским князем и церковным авторитетом Сергием, были сильно омрачены распрями за место Блюстителя Патриаршего Престола.
Будущий герой Куликовской виктории относился к Церкви весьма потребительски. И очень желал, чтобы белый митрополичий клобук одел его духовник – коломенский священник Митяй, верный ему до гроба. Такого «политрука» Димитрию недоставало в деле объединения Руси. Но и епископат не собирался стелиться под назначенца великого князя.
Дело дошло до смертоубийства. Сторонники киевского митрополита Киприана, к числу которых примыкал старец Сергий, организовали убийство Митяя. Не был Сергий Радонежский в фаворе у сурового московского князя, потому и не мог Димитрий ездить за благословением к старцу Сергию.
Это уже спустя 60 лет после сражения, когда Православная церковь приступила к канонизации подвижника русского православия, биографию старца сильно скорректировали. Золотоордынское иго доживало последние годы, и «злой татарин» уже не стоял на пороге, потому иерархам понадобилось сделать из Церкви оплот сопротивления супостату.
Хотя Православная церковь отнюдь не находилась на положении катакомбной. Она трудилась в поте лица, прикрываясь разрешительным документом – ханским ярлыком, где черным по белому было начертано: «За оскорбления церквей, хуление веры... полагается смерть, зане они за нас и весь род наш бога молят». К тому же Церковь не облагалась никакими золотоордынскими податями. Прямо скажем, у Церкви не было резонов подбивать князей и чернь к неповиновению Золотой Орде.
Из того же колчана легенда о воине-чернеце Александре Пересвете, которого якобы старец Сергий отрядил в войско Димитрия и который принял смерть в поединке со степным батыром Челубеем. Не выезжал Пересвет на битву с «сыроедцем» в монашеском подряснике со скуфейкой на голове, о чем вещают тщательно отредактированные более поздние документы о славном сражении. Александр Пересвет не был монахом, а был брянским боярином, воином знатным и мужественным, «смысленным к воинскому делу и наряду», умевшим «уставлять полки».
И современная Русская Православная церковь не стесняется заниматься мифотворчеством в отношении, например, своего «героического» участия в событиях Великой отечественной войны. Мы-то знаем, какими душевными словами Зарубежная церковь поддержала вторжение Гитлера. Но что поделаешь, если сочинение благостных легенд необходимо для собственного самоутверждения в глазах мирян.
Битва
К вечеру 5 сентября русские подошли к устью реки Непрядва. Конная разведка князя Семена Мелика притащила «языка» из ставки Мамая. Сведения разведки подтвердили худшие опасения: тумены «поганых» находятся в 10 верстах и силой они значительно превосходят православное войско. Чтобы одолеть до того не знавшую крупных поражений орду, необходимо было найти оригинальное решение. На военном совете начальных людей это решение нашли. Как показал дальнейший ход событий, битва протекала в точном соответствии со стратегическим замыслом московитов. А замысел был гениально прост – чередой запланированных тактических поражений в жестоком бою измотать и расстроить ряды ордынцев, принудив их логикой сражения в решающий момент подставить свои спины под сокрушающий удар Засадного полка 10-тысячной отборной панцирной конницы.
В ночь накануне битвы русские дружины переправились через Непрядву, намеренно отрезав себе путь к отступлению водной преградой. Теперь их судьба зависела исключительно от воинской доблести. Размеры Куликова поля и вся география соответствовали русскому плану битвы: возвышение на месте стана русских войск, речные, лесные и топкие болотистые места на флангах. Войско Мамая могло вести атаки только в лоб. Обходные маневры знаменитой татарской конницы исключались.
Утром 8 сентября, когда рассеялся туман, сторожевой полк русских неожиданно атаковал передовые вражеские отряды, заставив темника, не дожидаясь подхода литовцев, развернуть боевые порядки и втянуться в битву. Князь Димитрий перед решительной схваткой демонстративно передал великокняжеские доспехи своему другу, воеводе Михаилу Бренку. Сам, облачившись в одежду рядового дружинника, встал в ряды Передового полка. Этим действием великий князь дал понять войску, что готов умереть в первые минуты битвы. В таком случае его дружина, как бы ни было ей тяжело, должна действовать согласно принятому на совете плану, не оглядываясь на золоченные великокняжеские доспехи и стяги, полагаясь в бою только на свою волю и разум.
Мамай двинул вперед конные сотни. Но первый вал татарской конницы неожиданно напоролся на ряды бердышей – тактическую новинку русских. Бердыш представлял собой короткое древко (около 1,5 метра), жестко всаженное в землю наклонно под 60 градусов по ходу коня. На верхний конец древка надевалась отточенная до остроты бритвы стальная косица. Почти незаметная в высокой траве косица рассекала подпруги и на всю длину брюхо коня – единственное незащищенное место живого тарана, и всадник с размаху летел головой на лезвия других бердышей.
Получив острастку, уложив на бердышах первый ряд конницы, темник велел спешиться и атаковать московитов вместе с генуэзской шеренгой в пешем строю. В короткой жестокой схватке русские мечи отправили на небеса генуэзских ландскнехтов. Под напором степняков остатки передового полка организованно отошли к главным силам. Задачу Передовой полк с честью выполнил, возобновившиеся фронтальные атаки Мамаевой орды стали менее нахрапистыми.
В течение часа беглербек настойчиво атаковал русские линии, выискивая уязвимые места обороны. На своем левом фланге он с большими потерями был отброшен отборной русской ратью под началом князя Андрея Ольгердовича – может быть, впервые доказавшей, что умелый и хладнокровный плотный пеший строй может осилить конный. В центре завязалась кровавая сеча с переменным успехом.
Ожесточение с обеих сторон стремительно нарастало. Противники уже уяснили, что малой кровью дело не закончится – победителям достанется всё, но побежденным лишь «сыра земля». Ордынцы с визгом врубались в фалангу стоявших насмерть дружинников, с ожесточенным безумством лезли на лес копий, стараясь пробить бреши в обороне. Снова и снова волны татарской конницы накатывали на мол русского строя, ударялись и откатывались разбросанными ватагами. Прорвавшихся гулямов опытные ратники стаскивали с коней крючьями и пластали кистенями. Но силы были неравными. В третьем часу битвы в Большом полку стали появляться и расти бреши. В них смертельными клиньями всаживалась бронированная конница, безжалостно раздвигая живую плоть русской армии.
Под ударами ордынцев полк Левой руки, составленный из молодых 16-18-летних «воев», непривычных к ратному строю, стал пятиться. Немногие опытные воины становились спинами друг к другу (ежиком) и, отчаянно фехтуя копьями, отражали наскоки татар. Нарвавшись на «ежа», конники, не сближаясь, расстреливали смельчаков из больших луков. Слабость правого фланга москвичей заметил Мамай. Тотчас оценив обстановку, темник навалился на этот фланг всей мощью своих резервов.
От тесноты и поднятых клубов пыли, заслонивших солнце, сошедшиеся в рукопашную воины задыхались, кровь христиан и «поганых» лилась рекой. Тяжелая конница татар с трудом продиралась через нагромождения мертвых тел. Изможденная неравной схваткой, не ведая страха, русская рать гибла, но не показывала спины. Пронзенные стрелами, изрубленные, колотые, уже павшие наземь христиане продолжали хватать, цеплять, рвать врага. Страшен был вид поля Куликова, покрытого горами трупов. Сам Бог войны, доведись ему созерцать баталию, убоялся бы такого свирепого побоища. Через четыре часа «злой сечи» полк Левой руки прекратил свое существование. В центре Мамай наконец рассек фалангу Большого полка. Без остатка использовав конные резервы, он начал осуществлять охват с обнажившегося левого фланга русских линий. Под ударами кривых сабель пал сражавшийся в великокняжеских доспехах воевода Бренок, уже по русским стягам топтались ордынцы, все чаще раздавались их победные крики. Дело катилось к полной гибели русского войска.
В этот час, находящийся в засаде со своей дружиной, воевода Боброк обратился к князю Серпуховскому: «Княже Владимир, наше время настало и час удобный пришел». Выступив из дубравы, Засадный полк конной «кованой рати» сходу врезался в спины изнуренного, потерявшего строй врага. Каток русской конницы покатил по рядам ошеломленных степняков, готовых уже было делить русские трофеи. Ситуация резко переменилась. Одновременно с ударом Засадного полка полк Правой руки, до этого времени почти не принимавший участия в битве, опрокинул и погнал татар. В рядах золотоордынцев вспыхнула паника, началось беспорядочное бегство. Обескураженный Мамай, наблюдавший за событиями с Красного холма, не стал дожидаться, когда до него докатится огонь русской лавы, вскочил на коня и вместе со свитой бежал с Куликова поля. Сорок верст беспощадная ярость русичей гнала пред собой, топтала, колола, рубила рассыпавшиеся тумены орды. Спаслись немногие – лишь те, у кого оказались свежие кони, да те, у кого от ужаса резни на спине выросли крылья.
Победа была полная. Но и потери православного войска оказались огромными. По свидетельству летописца, в строю осталось 40 тысяч, «а реки три дня кровью текли». Более половины русской рати полегло на поле. Из 23 князей 12 нашли свою смерть в этой битве. Сам великий князь был найден тяжело контуженным под телами погибших.
Прослышав о победе Димитрия, Ягайло, находящийся на расстоянии одного перехода, «убояхуся» русских, отступил в Литву.
За великую победу народ нарек Димитрия Ивановича «Донским». Под таким именем московский великий князь и вошел в историю.
Киевская Русь, загнанная натиском Великой степи в Окско-Волжское междуречье, стала переплавляться в могучий русский суперэтнос, который после сечи на поле Куликовом начал длительный поход за мировой славой.
Исторический урок Куликовской битвы ясен: если русские едины (великороссы, белорусы и украинцы, без галицийских самосвятов), то об их единство, как волны о скалу, в брызги разбивались рациональные планы великих завоевателей.
Так было в 1380 году, так случилось в 1709 году, так произошло в 1812 году, так свершилось во время самого страшного нашествия европейских полчищ, объединенных фашистской свастикой. Всеобщее гармоничное ощущение единства братских этносов помогало не только выстоять в схватках с заведомо более мощными противниками, но и дотянуться в мирной жизни до звезд. Гагаринское «Поехали!» под отеческим взглядом русского украинца Сергея Королёва и есть великое благо совместного труда.
А там где кончалось единство и верх брало жлобское хуторянское «хоть кривое, да моё», начинался упадок безвременья.