Если у любого современного жителя Киева спросить, кто такой Бейлис и чем он знаменит – то самым популярным ответом на этот вопрос будет – «Бейлис!? Это такой ликер». Ликер, и вправду, неплохой – но о человеке по фамилии Бейлис сегодня вам никто ничего не скажет. А вот 100 лет назад поданное прокуратурой в Киевскую Судебную палату дело по обвинении киевского мещанина Менахема Менделя Бейлиса в умышленном убийстве студента духовного училища Андрея Ющинского имело громадный резонанс не только в Российской империи, но и во всем мире.
Весь Киев жарко спорил на улицах, в квартирах и везде, где только можно – виновен ли Бейлис в содеянном или его жестоко подставили. Печать захлебывалась в истерике: часть газет обвиняла Бейлиса в жестоком групповом убийстве христианского юноши – будущего священника – с целью ритуального кровопускания для приготовления мацы. Другая часть прессы всячески отрицала подобную версию, доказывая, что Бейлиса уголовное дело сфабриковано антисемитскими властями Киева и всей Российской империи с целью «окончательного решения еврейского вопроса».
Хотя процесс и страсти вокруг него кипели два с половиной года – сейчас он прочно забыт и известен только историкам и фанатам киевской старины. Но по своему ходу, сюжетным поворотам и резонансу --- я бы сравнил его с делом Георгия Гонгадзе и «пленок майора Мельниченко», взволновавших 12 лет назад всю Украину. Ведь вроде и дело раскрыто, и убийцы осуждены, все равно остается некая неясность – а как же все было на самом деле.
Такие же чувства вызывает у непредвзятого исследователя проходившее 100 лет назад в Киеве расследование и судебный процесс над Бейлисом, обвиненным в умышленном убийстве с отягчающими обстоятельствами. Вроде все ясно на первый взгляд, но есть непонятные моменты в деле, которые не дают согласиться, на первый взгляд с очевидными фактами.
Март 1911 года – труп на Татарке
Итак, самый громкий процесс Киева начался с происшествия на Татарке – пропал мальчик, живший в доме на Верхне-Юрковской улице. Андрей Ющинский утром 12 марта 1911 года ушел из дому на учебу в Киево-Софийское духовное училище – и исчез. А 20 марта его полураздетый труп со связанными руками был случайно обнаружен в рукотворной пещере в роще на горе между Татаркой и Подолом с 47 колотыми ранами, нанесенным большим шилом – швайкой. Рядом с телом в пещере находилась сложенные одежда и вещи убитого – книжки и тетрадки. Осмотр места происшествия показал, что убийство было совершенно в другом месте, а труп был занесен и спрятан в пещере. Вскрытие желудка показало, что, судя по остаткам пищи смерть Андрея Ющинского наступила через 3-4 часов после приема пищи – т.е. около 10 часов утра 12 марта 1911 года. Началось полицейское следствие, а по городу поползли слухи об «ритуальном убийстве иудеями христианского мальчика». Источниками слухов стали полицейские и судебные органы Киева, в которые стали приходить анонимные письма с указанием на ритуальный характер убийства. Почему вдруг возникли такие странные слухи в Киеве? И почему никто в те годы не подумал о том, что мальчик мог стать жертвой какого-нибудь маньяка-сапожника с шилом?
Ответ кроется в массовой психологии людей того времени. Тема маньяков-убийц, вроде пресловутого Джека-Потрошителя, несмотря на наличие массово-популярной криминальной литературы, не была тогда доминирующей среди авторов и читателей подобного криминального чтива. Полицейские и обыватели считали, что людей убивают или из корыстных мотивов или из мести. Убийства ради убийства считались невозможными.
«Убийцы-кровопийцы из Восточной Европы»
Но начитанным людям убийство Ющинского напомнило о документальных исторических триллерах, в которых жертв убивали ради их крови. И речь не идет о книжке британского писателя Брэма Стокера, запустившего в мировую культуру образ вампира графа Дракулы, происходившего из румыно-венгерской Трансильвании. Речь идет о целом жанре антииудейской литературы – исследования о ритуальных убийствах христианских детей. Особенно любили исследовать этим памятники средневековой духовной литературы в Восточной Европе. Значительной популярностью пользовалась эта тема среди поляков. Так, еще в 1876 году Ипполит Лютостанский (1835-1915), польский ксендз, ставший православным, написал «супер-бестселлер»: «Об употреблении евреями талмудистами-сектаторами христианской крови» (Москва, 1876), который часто рекламировалась в газетах. Но итогом его исследования «еврейско-иудейского вопроса» стал главный труд всей его жизни «Талмуд и евреи» (Санкт-Петербург.,1902-1909 в 7 книгах). Остряки обзывали ее «Талмудом антисемита», но читателей данной книги вполне хватало, и ее часто покупали вскладчину, чтобы просвещаться. Смешно, скажите вы? Но подобные реальные уголовные дела с подозрениями на ритуальные убийства имели место в реальности тогдашней Европы и даже попадали в историю судебно-медицинской практики.
Итак, весна 1882 г. Место действия – Австро-Венгрия – монархия «найяснішого цісаря» Франца-Иосифа. Деревушка Тиса-Эслар в Венгрии на границе со Словакией. Исчезновение 14-ти летней служанки Эстер Шоймоши 1 апреля 1882 г. создает немало шума в окрестностях деревни. Но на основании путанных начальных показаний 5-летнего ребенка местным полицейским комиссаром и судьей начинается процесс по обвинению еврейской общины деревни в «ритуальном убийстве христианской девушки» с целью получения ее крови на мацу для еврейской пасхи. Полицией были арестованы местные жители Шварц, Баксбаум, Вольнер, Шарф, Фогель и другие. Они подверглись в полиции пыткам. Цитирую: «В ответ на это полицейский комиссар заставил Фогеля литрами пить холодную воду до тех пор, пока он не скорчился от боли. Затем его заставили бегать по кругу до тех пор, пока он не свалился. В конце концов, он признался во всем, что от него требовали… ». В общем, времена проходят, а приемы и методы следствия – не меняются. Подозреваемых можно было пытать, сколько угодно, но куда они дели труп – полиция придумать не смогла, хотя перекопала все окрестности местной синагоги, все дома, сараи и погреба подозреваемых и поломала все пустые винные бочки… Но труп убитой так и не был найден!
Австро-Венгрия в лице парламента, печати и народа, раскололась на два лагеря – а в Венгрии начались отдельные анти-еврейские эксцессы. Но 18 июня 1882 г. происходит сенсация – обнаружен трупа неизвестной женщины на берегу Тисы. Не это ли труп пропавшей Эстер Шоймоши? Тем более по приметам – одежде, росту все сошлось. Единственная загвоздка – состояние трупа и его обескровливание и относительная свежесть – ведь прошло два с половиной месяца со дня пропажи девушки? Подтверждает ли состояние трупа версию о ритуальном убийстве? Первое вскрытие проводят местные доктора, но они не признают в утопленнице труп пропавшую Эстер – их заключение, что труп принадлежит намного более старшей женщине.
Тогда защита – известные адвокаты, обратилась к главному австро-венгерскому специалисту по судебно-медицинской экспертизе венскому профессору Эдуарду фон Гофману. Он стал известным, занимаясь опознанием нескольких сотен обгоревших жертв пожара в Венском театре оперетты 8 декабря 1881 года. Профессор фон Гофман согласился помочь в деле, и провел второе вскрытие 7 декабря 1882 г. Оно подтвердило, что утопленница – это и есть пропавшая Эстер Шоймоши. В ходе судебного процесса всплыли подробности «выбивания показаний» и все обвиняемые в «ритуальном убийстве» были оправданны 3 августа 1883 года. Подробности этого уголовного дела желающие могут найти в книге немецкого автора Юргена Торвальда «Век криминалистики», изданной в Цюрихе в 1964 году (русский перевод -- Москва, 1974 г.)
«Месть уголовников или ритуальное убийство?»
Сто лет назад Киеве оказалось немало верующих в ритуальных убийство – в том числе и среди следственных органов, ибо люди они были грамотные, и читали новинки мировой судебно-юридической мысли. Одним из главных участников дела, обеспечивший всемирный резонанс – стал прокурор Киевской судебной палаты Георгий Гаврилович Чаплинский, бывший длительное время католиком, но перешедший в православие и симпатизировавший «черносотенным кругам». А среди Киевской общественности «ритуальную версию» поддержал студент юрфака Киевского университета Владимира Голубев, возглавлявший молодежную монархическую организацию «Двухглавый орел» выпускавшей одноименную газету. В результате, через месяц после убийства Андрея Ющинского Государственная Дума пыталась отправить запрос имперским министрам внутренних дел и юстиции «о ритуальном убийстве» в Киеве. Запрос Дума не поддержала, но внимание прессы и властей к киевским событиям из Санкт-Петербурга резко усилилось. Одной из причин этого внимания – были предстоящие в конце августа – начале сентября 1911 года визит в Киев императорской фамилии, Совета Министров и многих губернаторов – а тут такой странный эксцесс. И это все произошло в городе, где с марта месяца (1911 года) начали приниматься повышенные меры безопасности! Так что командированным чинам полиции предстояло выяснить на месте и разобраться в странных киевских событиях получивших такой резонанс.
Политическая борьба вместо расследования
А дальше в дело вмешалась большая политика. В 1911 году высочайшим царским повелением вводилось местное самоуправление – земство – в Юго-Западном крае – Киевской, Подольской и Волынской губернии. Намечались местные выборы, на которых можно было разыграть карту «антисемитизма» или же «еврейской угрозы» для привлечения сельского избирателя, куда входили многочисленные поляки. Дело Бейлиса подходило для такого продвижения в политику просто идеально – как дело Гонгадзе в наше время. Но и непольские избиратели – малороссы или украинцы – тоже могли поддержать русских правых, раскручивавших это дело – ибо до 1914 года вотчиной «черносотенного» движения империи был именно Юго-Западный край, где был самый высокий процент членов Союза Русского Народа. Сейчас об этом принято забывать, но тогда это был объективная реальность, с которой приходилось считаться любому кандидату на выборах. А если вспомнить, что через год – летом грядущего, 1912 года, должны были состояться выборы в Государственную Думу – а тут такой «информационный повод» – «ритуальное убийство», то на нем можно гарантированно въехать в число парламентариев. Вспомните, сколько депутатов строили свою избирательную компанию на пиаре «дела Гонгадзе»? Вспомнили!? Здесь было аналогично – время проходит, а люди, увы, не меняются!
Итак, в апреле 1911 год началось следствие. «Следственные бригады» сразу раскололись по двум основным версиям – ритуальное или уголовное убийство. В ритуальной версии главный фигурантом был живущий неподалеку приказчик кирпичного завода Зайцева (его здания стоят до сих пор на углу улиц Юрковской и Фрунзе на Подоле в Киеве) Менахем Медель Бейлис с неустановленными членами тайной секты-детоубийц. А в уголовной версии – обвинялись соседи Андрея Ющинского по улице – супруги Чебряк. Точнее, мадам Вера Чебряк – которая по полицейским отчетам фигурировала как держательница воровского притона – «хазы» и промышляла скупкой и продажей краденого имущества. За несколько дней до убийства Ющинского у нее в доме был обыск, и было найдено оружие (два револьвера с патронами), а так же арестовали несколько ее постоянных «гостей» из числа воров. Вот «обиженные» полицией воры посчитали полицейским «стукачем» Андрея Ющинского, заманили его в дом Чебряк, и убили его шилом. А потом, чтобы замаскировать следы преступления – решили имитировать «ритуальное убийство». В некоторых рассказах подозреваемых уголовников, они решили пойти еще дальше – они замышляли, что сымитировав «ритуальное убийство», они спровоцируют еврейский погром в Киеве, во время которого пограбят безнаказанно еврейские дома, а потом, пользуясь паникой, рассчитывали уйти из города и исчезнуть от полиции. Представили? Такая вот у них была довольно логичная, хотя и сложная комбинация, с очень многими допущениям.
Итак, уже в апреле 1911 году были сформулированы две основных группы подозреваемых в убийстве Андрея Ющинского – банда уголовников мадам Чебряк с мотивами мести или же Бейлис и его анонимная секта с ритуальной целью. Но никто из следователей и простых горожан не знал, что публичная и подковерная борьба двух версий затянется на долгих два с половиной года.
Продолжение читайте ЗДЕСЬ
