Любите ли вы похороны так, как люблю их я?!

...мой сын лишился бабушки и двух дедушек. Частота траурных процессий, организатором и участником которых мне довелось быть в последнее время, настраивает на философский лад. В голове роится масса мыслей и тем – о бренности бытия и бессмертии души, о религиозном понимании загробного мира и продолжительности жизни в нашей стране, где люди почему-то никак не могут дожить до 60 лет. Обо всем этом как-нибудь в другой раз. Но особое впечатление производят сами проводы человека в мир иной.



Ужас похорон по-львовски

До совсем недавнего времени хоронить мне приходилось только на родине, во Львове. Там к погребениям отношение особое, трепетное. Те, кто проезжал когда-либо через галицкие села, не мог не обратить внимание, что из общественных мест в идеальном порядке, граничащем с кичем и роскошью, находятся только церкви и кладбища. Остальное пребывает в презренном забвении, в отличие от усадеб самих галицких крестьян.

При этом родственников усопшего, которым и так несладко, в процессе прощания ждет постоянный стресс. Чтобы тело забрали в морг, надо уговорить прибывших экспертов. В морге, как обычно, «нет местов», поэтому надо дать на лапу, чтоб вызвали машину. Богобоязненные перевозчики трупов, потупив взор и истово крестясь, кисло смотрят на полтинник, который ты протягиваешь им. «Небіжчик важкий, нести далеко, зарплата маленька, діти дрібнонькі». Вскрытие, конечно, бесплатное, но если полагаться на эту эфемерную истину, то мертвец быстрей дождется Второго Пришествия, нежели предания тела земле. Родственники направляют свои стопы в морг, где после недолгих уговоров и малой мзды дело удивительным образом ускоряется. Дальше – РАГС и похоронное бюро. На каждый шаг надо отдельно сходить, покланяться, сунуть. Во Львове при моргах, благо, есть часовенки, в которых служат панихиды. Но со священником надо договариваться отдельно. Все вроде не слишком сложно, но по мелочам хватает работы для целой бригады. На время организации похорон близкие усопшего напрочь забывают о скорби.

О, сколько сил стоит не создать повода для еще одних похорон – какого-нибудь очередного мутноглазого мортуса, выжуливающего из тебя деньги. Все они, скоты, понимают, что скандалить и разбираться с ними ты не будешь, погруженный в печаль и размышления о вечном. В эту минуту ты готов снести унижения и обман, дабы не потревожить покой того, кто был тебе дорог. И ни одна сволочь не старается облегчить твое положение. Даже для того, чтобы одеть покойника, надо упросить профессионально-нетрезвых санитаров и оплатить им покупку пары литров основного расходного материала.

Издевательство и обирательство продолжается даже после того, как тело предано земле. Знающие люди запасают несколько пакетов с водкой и колбасой – для водителя автобуса, для кладбищенских землекопов. При этом, когда хоронили мою маму, гроб не умещался в заранее выкопанную яму, и священник завис минут на 10 посреди обряда, пока испитые недоумки ковырялись лопатами. В эту минуту очень хотелось, презрев лень, потрудиться физически и закопать их самих по самое некуда.

А водитель раздолбанного автобуса (ни разу – ни в былые времена, ни в нынешние – не ездил на нормальных ритуальных автобусах) не преминет скромно намекнуть, что лимит времени превышен на 20 минут (потому что он полз, как беременный таракан, и вилял по улицам, словно стыдясь своего вида), и, следовательно, «треба б доплатити». Даже в кафе, где заказан поминальный обед, норовят обжулить, нисколько не убоясь ни страха Божьего, ни неудовольствия живых и мертвых.

Поэтому во Львове если среди родственников есть морально устойчивый, опытный и пробивной организатор похорон – это самый ценный человек, на которого уповают близкие переходящего в мир иной.

Кстати, огромные плантации основного городского кладбища – Бюховичского – украшены роскошными надмогильными памятниками. Однако асфальта практически нет, и добираться по холмистой и овражистой местности, по колено в размокшей глине помогает только христианское смирение и любовь к усопшему. Каких только слов не приходится при этом слышать почившим в Бозе!

Похороны по-киевски

Бог миловал, на протяжении восьми лет, которые я живу в Киеве, никого хоронить не приходилось. Хотя когда перевозил родителей жены, невольно подумал, что в случае чего не буду знать, куда бросаться. Рассудил, что дело, слава Богу, не спешное, не пойдешь же консультироваться при живых и здоровых.

Случай, будь он неладен, представился нежданно. Дед еще утром шутил, целый день пребывал в добром здравии, вечером, довольный жизнью, лег с книжкой, задремал – и через десять минут его не стало. Даже смерть праведника – все равно голгофа для родных. Мобилизовавшись, сжавшись по привычке в тугой узел, мы впряглись в заведомо тяжелейшее ярмо, и тут...

Скорая приехала через 15 минут. Во Львове, особенно если сказать, что в доме покойник, можно ожидать медиков и несколько часов. А чего спешить? Спасать уже некого. А там, глядишь, еще кому-то из родственников плохо станет, так чтоб дважды не ездить... Скорая констатирует смерть и вызывает экспертов. Суровый офицер в штатском, девушка-сержант и фотограф-подполковник (к випам небось генералы ездят?) появляются минут через 15 после врачей. Очень сдержанно, чутко и быстро все документируют и – о, счастье – объясняют наши дальнейшие действия. Сами вызывают труповозку, говорят адрес морга и ритуальной конторы, рассказывают, что куда. Денег никто не то что не просит – не берет, когда предлагаем!

Правда, предлагают запастись терпением, поскольку бригада, доставляющая тела, одна на весь левый берег. Понимая масштабы их героического труда, надеемся увидеть их к утру, но – опять чудо – через полчаса-минут сорок появляются сочувственные мортусы. От них получаем исчерпывающую консультацию. За окном поздний вечер пятницы, в понедельник вскрытие в морге на Петра Запорожца, 26 сделают бесплатно. А если завтра, то официально в кассу 500 гривен с копейками. Похоронное бюро есть при морге. Но лучше ехать на Воровского 14/47 – это муниципальная похоронка, цены государственные. Там все оформят и похоронят, если надо, и в воскресенье.

На вопрос – сколько мы должны за вынос и доставку тела, следует смиренные ответ: «Сколько дадите. Царствие небесное!». 300 гривен принимаются с благодарностью. Правда, оказывается, что никаких носилок у них нет, только полуживых носят с почетом. Деда несут в простыне, из которой выглядывает его совсем еще не седая голова. Носильщиков только двое, и тело едва не волокут с четвертого этажа по ступенькам. Благо, время позднее, и ни одного из соседей не угораздило в эти минуты вылезти из своей норы. А то перевозка могла бы понадобиться еще кому-нибудь. Мало ли что можно подумать – двое в невнятном камуфляже волокут вниз мешок, из которого торчат пятки и макушка, удивительно похожие на человеческие!

Не могли им носилки и белые халаты выдать?...

Темно. В кузове рафика с голубыми милицейскими номерами вижу еще несколько белых свертков на полу. Понимаю, что работа у людей не бей лежачего и то, что они сохраняют человеческий облик (трезвы аки стекло!), немало удивляет.

Утром нахожу морг. Совершенно трезвый молодой санитар со спокойными печальными глазами направляет меня в регистратуру. Настраиваюсь посвятить сурово необходимому делу целый день. Но мои планы нарушает аккуратная женщина в белом халате в окошке. Взяв с меня документы и деньги за вскрытие (в обмен на которые получаю чек!), советует прийти через час (!) за справкой. А это время советует посвятить посещению похоронной конторы, которая чернеет здесь же во дворе. На вопрос: «Так мне не на Воровского?» получаю резонный ответ: «А какой смысл?».

Оказывается – действительно никакого. Среди гробов и венков меня приветливо встречает очень живая женщина в летах. Договариваюсь о ней о всем спектре услуг и, как оказывается, по ценам ниже государственных. Догадываюсь, что мортусов обязывают рекламировать городской спецкомбинат ритуальных услуг, который терпит убытки от мелких и поворотливых конкурентов. Хотя, конечно, курсировать несколько раз в центр города и обратно в такой день нет ни смысла, ни желания.

Выясняется, кстати, что и автобус «от города» стоит на 200 гривен дороже, чем от частников, а грузчики (впервые узнал, что есть такая услуга! Уже лихорадочно думал о том, кому из сотрудников можно испортить выходной ради веселого занятия переноски гробов) с Воровского обойдутся аж в 1160 гривен, а отсюда – всего в 450.

«Они подняли цены, а мы не подняли. Куда ж их поднимать!» – поясняет приятная властительница ритуальных услуг. Все товары у нее – в серьезном ассортименте. Венки – от 130 до 750, гробы – от 500 до 1200. За хорошую, обтянутую лиловым муаром юдоль, изнутри обитую шелковой рюшей (хотя покойному – какая разница!) заплатил 920 грн. Напаковали мне все необходимое – кресты, таблички, большую фотографию в темной рамочке (не поленились даже «одеть» на ней деда в костюм с галстуком – таким мы его никогда не видели), набор для отпевания, покрывало, ленты, повязки... Пожав плечами, отказался только от организатора похорон (некого организовывать) и от опускания гроба на рушныках (для желающих выпендриться, к коим я себя не отношу). В общем полный набор похорон под ключ класса «стандарт» (не «эконом», но и не «элит») обошелся мне в 3500 гривен.

Много это или мало? Помню, как после похорон моей бабушки в 1995 году мы полгода не могли заплатить за коммунальные услуги...

Одним словом, потратив час времени, я полностью избавился от головной боли. Ничто так не поднимает настроение, как неожиданное отсутствие проблем вместо их неотвратимости.

На следующий день деда помыли, побрили, припудрили и одели за 179 гривен 20 копеек в кассу. Правда, помещения, удобного для отпевания, при морге не оказалось. Зато вполне приличный рафик доставил нас за Бровары на Северное кладбище, где под теплыми лучами осеннего солнца, под звуки благостной молитвы гроб опустился в мягкий песочек. Один из двух основных киевских некрополей поражал ухоженностью, ровностью рельефа и асфальтированными дорожками. Не омрачили тихого прощания и мелкие неполадки. Крышка гроба оказалась кривоватой и не закрывалась плотно, но была подогнана парочкой гвоздей в руках старательных кладбищенских служителей. Водитель и грузчики почему-то затребовали еще 200 гривен. А копка ямы, за которую была уплачена 231 гривна, предполагала только ВЫкапывание, а не ЗАкапывание.

Все это не могло уже помешать переполнявшему душу ощущению белого человека. Подумалось – как немного нужно нам для счастья!